Главное, товарищи, когда идёшь с работы ― не углубляться в себя. А то до того можно углубиться, что потом, когда надо, обратно не успеешь выкарабкаться. А это чревато.
Вон, к примеру, гражданин Зазыкин прогуливался как-то вечерком в этом самом углубленном состоянии и попал по причине своей углубленности в такую метаморфозу, что теперь без покраснения вспоминать не может.
Решил он во время гуляния к одному своему другу заглянуть, новости узнать. Вошёл в подъезд и начал было подниматься по лестнице, как неожиданно за спиной как грохнуло! Что это было, до сих пор не ясно, одно слово ― чужой подъезд.
Но не в этом дело. Зазыкин инстинктивно обхватил голову руками, нагнул её, сжался и заорал что есть мочи: «Милиция! Милиция!»
Проорал он так два раза, затем выбрался из своего интеллектуального, как он выражается, состояния и только тут сообразил, что он сам милиционер. Более того, находится в милицейской форме. Поняв это, Зазыкин оборачивается и видит в полумраке сорокаваттной подъездной лампочки мужчину, удивлённо смотрящего на орущего милиционера.
Зазыкину стало очень неудобно. Даже слегка стыдно. Чтобы как-то сгладить неловкость ситуации, он по милицейской привычке строго спросил мужчину: «Кто звал милицию?»
Мужчина захлопал глазами. Мало того, что милиционер, словно его режут, орёт, так теперь ещё спрашивает, кто кричал?
Конечно, в другое время он бы вежливо сказал, что, мол, это вы и звали милицию, уважаемый товарищ сержант. Но ситуация, согласитесь, была неординарной.
Милиционер, по-видимому, в каком-то шоковом состоянии. А может, с испугом подумал мужчина, он вообще немного того (мало ли чего не бывает)...
К тому же, возможно, с пистолетом. Да и кроме их двоих в полутёмном подъезде никого не было, и мужчине ничего другого не оставалось, как только сказать: «Я кричал».
Теперь Зазыкин захлопал глазами. Потому как он-то ведь знал, что кричал он сам. Но уж раз у него вырвалось: «Кто звал милицию?», то он, всё ещё не совсем отдавая отчёт своим словам, по какой-то глупой непонятной инерции строго спросил:
― Я уже тут. Что случилось?
«Что случилось?.. ― тем временем быстро соображал мужчина. ― Зачем я вызвал милицию? Что могло произойти в этом проклятом подъезде?»
― Вы наш участковый? ― чтобы оттянуть время, спросил мужчина.
― Я, ― неожиданно для себя ответил Зазыкин, который конечно же, не был участковым.
«Что сказать? Что сказать?» ― продолжал лихорадочно соображать мужчина. Дело осложнялось тем, что если сказать правду, то этот ненормальный милиционер точно не поверит и ещё, не дай бог, арестует.
Мужчина, фамилия которого была Ёлочкин, пришёл навестить давнего знакомого, Ивана Васильевича Котелкова. Но того не было дома, и Ёлочкин решил подождать его здесь, в подъезде. Курил. А какой работник правопорядка, тем более участковый, не возьмёт на подозрение не проживающего в данном подъезде мужчину, который просто курит, чего-то выжидая? И он ляпнул:
― Дверь вот захлопнулась. Стою, не знаю, что делать?
Во-первых, это выглядит более-менее правдоподобно. Во-вторых, это снимет подозрения с Ёлочкина и милиционер оставит его в покое. В-третьих, больше ничего такого подходящего в голову Ёлочкина попросту не пришло.
И сержант Зазыкин, действительно, начал было продолжать подниматься на нужный ему этаж, довольный тем, что происшедший конфуз наконец-то закончился, но тут он подумал о том, что назвался участковым, а сам проходит мимо человеческой беды. Ещё этот гражданин заподозрит его в обмане. Будучи исполнительным, честным работником правоохранительных органов, Зазыкин дорожил честью мундира и даже в этой какой-то дурацкой ситуации не хотел оставлять на нём пятно.
Как ни хотелось ему поскорее уйти отсюда, Зазыкин задавил это своё нехорошее желание чувством долга. Он спустился к Ёлочкину и участливо спросил:
― Которая дверь?
― Вот эта! ― показал на первую попавшуюся Ёлочкин.
А что ещё ему оставалось делать? Рассказать, что он пришёл к другу, которого ещё нет и квартира которого находится в соседнем подъезде? И что он курит здесь, потому что в том подъезде дверь не закрывается и поэтому холодно? Как же! Поверит такому лепету этот странный сержант! Вытащит парабеллум и айда!
Между тем Зазыкин, преисполненный желанием помочь попавшему в беду гражданину, достал из кармана перочинный ножик, который всегда носил с собой для всякой надобности, немного поколдовал над замком и ― щёлк! ― дверь открылась.
Из кухни вышла женщина в халате. Видно, готовила ужин.
«Раз она готовит ужин, значит, она хозяйка, ― лихорадочно прокручивал мысли Ёлочкин. ― А раз она хозяйка, значит ― моя жена!»
― Ой! Лидочка! Разве ты дома?! А я стучу-стучу, никто не открывает. Спасибо, наш участковый помог.
Он обнял женщину, поцеловал, ласково посмотрел в глаза. Лидочка, которая была Зинаидой Григорьевной Желонкиной, придя в себя, на всякий случай чмокнула обнимающего её мужчину в лоб и попыталась улыбнуться.
Конечно, если здраво рассуждать, ей надо было бы звать милицию, потому как взломали дверь их квартиры. Но милиционер-то уже был тут. Более того, он сам и взломал дверь. Начнёшь кричать ― никто не поймёт тебя. Да и кто их знает, вооружены, наверное? По крайней мере, нож точно имеется. Сама видела. И она, сделав вид, что поверила, будто вошедший человек в форме ― их участковый, сказала, обращаясь к Ёлочкину:
― Пригласи нашего участкового к столу. Как-никак первый раз видим. Хоть познакомимся. Что ж вы, уважаемый участковый, совсем не заходите к людям? Нехорошо!
Она нашла в себе внутренние силы кокетливо погрозить пальцем, а сама незаметно, но внимательно старалась запомнить приметы преступников, чтобы потом сообщить настоящему участковому Пилипенко, который жил в соседнем доме. Не могла она понять лишь одного: зачем им ломать эту комедию с Лидочкой? Это что, новый метод ограбления? На всякий случай она решила продолжать подыгрывать им, изображая наивную дурочку, чтобы по обстоятельствам скорректировать свои действия.
― Не успели ещё побывать у всех, ― по-настоящему стало обидно за милицию Зазыкину, который искренне считал, что все жильцы должны не только знать в лицо своего участкового, но и знать, где он живёт. ― Вот поэтому и пришёл сегодня к вам.
― Чем крепче связь населения с участковыми, тем сложнее орудовать преступному миру! ― вставил Ёлочкин, чтобы не казаться подозрительно молчаливым. Он мучительно искал повод, чтобы выйти из этой квартиры.
― Лидочка, ты пока угощай сержанта, а я схожу за почтой, ― наконец нашёлся Ёлочкин и направился было к двери, но Лидочка в ответ на это сказала, что почту она взяла и письмо, которое он ждёт, не пришло. Она это моментально придумала, так как решила, что бандиты решили начать грабить её с почтового ящика.
Ёлочкин побледнел. Дело в том, что он действительно уже который день ждал письмо из газеты, куда направил небольшую критическую заметку. Ему стало совсем неуютно. Даже страшно. Во-первых, ещё неизвестно, поверил ли всему происходящему этот участковый, во-вторых, очень подозрительно, что женщина так легко и с готовностью стала подыгрывать ему. Всё это ему страшно не нравилось, и он начал искать другой повод, чтобы улизнуть отсюда. Но неожиданно стал собираться сержант.
― Мне нужно идти! ― сказал он. Надо ещё обойти другие квартиры.
Так-так, думала про себя Желонкина Зинаида Григорьевна, этот остался меня грабить, тот ― уже другую квартиру приметил. Ловко действуют, гады. Ишь, под участкового работает. Надо скорее найти какой-то повод, чтобы выйти из квартиры и позвать Пилипенко. Или, в крайнем случае, соседей. До Пилипенко не дадут добежать. Прихлопнут. Наверняка у входа в подъезд кто-нибудь у них на шухере стоит.
― Что ж, ― развела она руками. ― Понимаю. Служба.
― От души спасибо! ― пожал руку милиционеру Ёлочкин. ― Без вас я бы ни за что не попал в свою квартиру.
Закрыв за Зазыкиным дверь, Зинаида Григорьевна начала разрабатывать план дальнейших действий. И тут раздался стук в дверь.
«Неужели муж?! Он же должен был вернуться из командировки завтра?»
Она обессиленно села на стул. Зинаида Григорьевна представила, что будет, когда муж застанет её одну с мужчиной. Она-то уж знала, что в подобных ситуациях никакие оправдания и объяснения не помогают. И этот, в форме, как назло ушёл!
― Вот что! ― решительно подошла она к оставшемуся грабителю. ― Вы ― мой начальник Пётр Тимофеевич. Понятно? Пришли посмотреть на мои жилищные условия, потому что скоро будут распределять квартиры. Понятно? А то милицию позову.
― Понятно! ― слабеющим голосом проговорил вконец запутавшийся Ёлочкин, готовя себя к самому худшему.
Зинаида Григорьевна подошла к зеркалу, слегка привела себя в порядок, изобразила на лице улыбку, открыла дверь.
На пороге стоял её начальникПётр Тимофеевич.
