Рассказ в жанре фельетона оказался совсем гротескно-нелогичным, но от этого он стал только ярче, и не смотря на его длину, читается на одном дыхании. Приступаем.
Случилось так, что Маргарите Антоновне, секретарше Сергея Петровича, не на кого было оставить Валерика. Сначала она решила обратиться к соседке, но потом постеснялась, одела пятилетнего сына и потащила на службу. «Но если ты начнёшь проказить в учреждении, – предупредила мама, – я тебе не знаю что сделаю!» Валерик же знал, что она не сделает ему ничего, и поэтому только иронически хмыкнул. На работе у мамы было очень интересно. Всё время звонили телефоны, бегали какие-то люди с бумагами и без, стучали пишущие машинки. У Маргариты Антоновны тоже была пишущая машинка, которая стояла на небольшом столике, блестела коричневыми клавишами, и в неё уже кто-то вставил чистый фирменный бланк учреждения. Стоило только пересечь комнату, взобраться на стул и можно было печатать в своё удовольствие. Вся загвоздка в маме, которая упорно не хотела никуда отлучаться. Но вот один раз, когда Валерик уже отчаялся, из-за дерматиновой двери появился сам Сергей Петрович. Он сказал недовольным голосом: – Маргарита Антоновна, почему вы не позвали ко мне Салазкина? – Я только что звонила ему, но он вышел, – виновато ответила мама. – Так сходите и найдите его. Он мне срочно нужен. Сергей Петрович прикрыл дверь, а Маргарита Антоновна убежала. Тогда Валерик понял, что настал его час! Он спрыгнул на пол с кожаного кресла, в котором сидел, подбежал к пишущей машинке, залез с коленками на стул и беспорядочно начал шлёпать пальцами по клавишам. Вот что у него получилось: «БРЯСЦИ ФНИХ РААБ??? О!!! 4598% ИГ». Сначала Валерик залюбовался чёрной строчкой, которая напечаталась на фирменном бланке, но потом испугался, что вернётся мама, увидит испорченную бумагу и всё поймет. Тогда он с треском вытянул лист из машинки, сунул в жёлтую папку, которая лежала тут же на краю, и со всех ног бросился обратно к креслу. Это получилось как раз вовремя, потому что в приёмную зашёл бледный Салазкин и раскрасневшаяся Маргарита Антоновна, и оба направились к Сергею Петровичу. Валерик подумал, что неплохо было бы совершить подобную вылазку снова, но тут вернулась мама, подошла к машинке, взяла жёлтую папку и опять исчезла в кабинете. Сергей Петрович был не в духе. Утром он поругался с женой из-за того, что она перелила ему в кофе молока, и к тому же на улице таял снег, а в такую погоду у Сергея Петровича крутило сустав большого пальца на левой ноге. Директор сердитыми глазами смотрел куда-то вглубь Салазкина и монотонным голосом говорил, что ему надоели вечные опоздания на работу, срывы графика и ошибки в отчётах. Что если так будет продолжаться, то он, Сергей Петрович, пример серьёзные меры и что ему, Салазкину, от этого несдобровать. Когда Маргарита Антоновна принесла жёлтую папку с бумагами, Сергей Петрович, не глядя их, все подписал и закончил свою речь такими словами: – Вот берите, Салазкин, документацию и работайте. И чтобы я не слышал больше: «Он вышел! Он отлучился!» Вы поняли меня? – Понял, ответил Салазкин. – Нет, вы хорошо поняли меня? – Очень. – Тогда идите и работайте. Салазкин взял папку и пошёл работать. В коридоре он вытащил зелёный носовой платок и вытер им вспотевшую шею. По коридору бегали многочисленные сотрудники, некоторые из них бросали сочувственный взгляд в сторону Салазкина, который вытирал шею у кабинета директора. Потом Салазкин спустился в в свою комнату, сел за стол, раскрыл папку и стал читать. На первом листе было напечатано: «БРЯСЦИ ФНИХ РААБ??? О!!! 4598% ИГ». А внизу стояла подпись Сергея Петровича. – Что за чёрт? – подумал вслух Салазкин и снова вытерся зелёным платком. – Неужели я совсем спятил??? Он прошёлся по комнате, подышал по системе йогов и хотел было позвонить Маргарите Антоновне, чтобы узнать, откуда эта бумага, но потом раздумал. – В конце концов, – сказал он сам себе, какое моё дело? Если бы здесь не было подписи Сергея Петровича, я бы эту галиматью спустил в уборную. А теперь пусть разбираются, как хотят! Салазкин зарегистрировал бумагу в толстом гроссбухе, начертал: «Не возражаю», расписался и передал фирменный бланк по инстанции. Поскольку следующая инстанция – в лице зав. отделом Одинцовой – была в отсутствии, непонятная фраза покоилась у неё на столе около двух часов. Наконец, Одинцова шумно зашла в комнату, спрятала у себя в сумке пакет с сосисками, которые она купила в буфете, уселась за стол и сказала: – «Литературка» сегодня очень острая, правда? Ей не ответили, она надула губы и стала читать бумаги.На одной из них красовалось: «БРЯСЦИ ФНИХ РААБ??? О!!! 4598% ИГ». А внизу стояли подписи Сергея Петровича и Салазкина. Одинцова тряхнула химзавивкой и перечитала ещё раз. Но в это время зазвонил телефон, и сообщили, что в универмаге напротив через десять минут выбросят дешёвые джинсовые костюмы. Одинцова секунду колебалась, затем пожала плечами, подмахнула несчастную бумагу, поставив пометку «разобраться», и убежала. Следующим по инстанции сидел нач.хоз. Митрофанов. Он служил в этом учреждении сорок лет, и его ничем уже нельзя было удивить. Митрофанов внимательно прочёл про «БРЯСЦИ ФНИХ РААБ??? О!!! 4598% ИГ», изучил все подписи, подписался сам и пометил на уголочке: «Направить начальнику охраны. О выполнении доложить». Начальник охраны Шевеленко пил чай с лимоном, когда курьер принёс ему фирменный бланк. Шевеленко сначала допил чай, высосал лимон, затем отставил стакан, вытер руки о китель, нацепил на нос очки и только тогда ознакомился с бумагой. Постепенно брови его начали подниматься всё выше и выше, а дыхание стало всё чаще и чаще. наконец, Шевеленко стукнул кулаком по столу и кинулся в дежурку. Там спал караульный Игнатюк. – Встать!!! – заорал Шевеленко. Игнатюк вскочил и вытянулся по струнке. – Ты это видел?! – задыхался начальник охраны, тряся перед носом у караульного фирменным бланком. – Видел. – Что же ты молчишь?! – Виноват, – сокрушённо ответил Игнатюк. – Долго это будет продолжаться?! – В последний раз. – Ух, смотри у меня, Игнатюк! Допрыгаешься ты! Пиши объяснительную. Игнатюк вздохнул, сел на скамейку и, слюнявя чернильный карандаш, написал: «ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ Я, караульный Игнатюк, действительно явился на дежурство выпивши по уважительной причине. Больше не буду. Прошу меня оправдать». Он перечитал написанное, ещё раз вздохнул и сказал: – И откуда это начальство всё видит?!
Автор фельетона рассказа Михаил Казовский, 1997 год.
